Наверняка, многим знакома ситуация: приходишь к врачу, он начинает заполнять какие-то бумажки и, не поднимая глаз, интересуется нашими жалобами. И чем «звездатее» врач, тем на меньшее внимание мы можем рассчитывать. Нам кажется, что так было всегда, однако это далеко не так.
В начале ХХ века в Первопрестольной практиковал известнейший клиницист Григорий Антонович Захарьин, оставивший после себя выдающийся труд «Клинические лекции», прославивший Россию.
Персонаж он был крайне не тривиальный: он был вспыльчив, не разбирал рангов, например, леча Александра III, в порыве недовольства разбил своей палкой сервиз с туалетными принадлежностями.
Он запросто мог браниться и даже подраться с больным, запрягал в телегу купцов первой гильдии вместо лошади и ездил на них по двору, погоняя своей тростью, чтоб те начали двигаться, жил крайне аскетично, однако брал за свои приемы совершенно дикие суммы, плевал на лабораторные исследования, игнорировал поставленные диагнозы и практически не использовал лекарств. Не знаю, за какие именно черты меня уже пару раз с ним сравнивали :)
Захарьин считал, что лечить надо не болезнь, а больного, а для этого его надо узнать. Он проводил в беседах с больным часы, узнавая о его образе жизни, в то время как на осмотр тратил минуты.
Говорят, что однажды его попросили посмотреть одного известного деятеля, страдающего от головных болей и сильного насморка 10 месяцев в году, придя на приём, поговорив об общем, заказав себе в дорогу хереса и персиков, чтоб непременно из Елисеевского, взял 500 рублей, удалился, жестко приказав больному ездить на службу по другой, конкретно озвученной дороге... Помещик офигел, но слава о враче-целителе заставила его подчиниться и боли вскоре прошли.
Оказалось, путь на службу пролегал средь множества храмов и, как человек набожный, больной перед каждым снимал шапку, чем и заслужил своё заболевание; на новом пути храмов не было и он быстро поправился.
Захарьин был заслуженный профессор Московского университета, основатель московской клинической школы, тайный советник, почётный член Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук, он обладал ещё горстью титулов и званий, однако медицина пошла совершенно по другому пути.
